maximus67: (Default)
[personal profile] maximus67

О пользе и вреде национализма

На бумаге все или почти все кажется правильным и выполнимым. В реальности — иное. Мир не таков, каким нам хотелось бы его видеть. За каждой задачей скрывается на самом деле несколько задач, каждая из которых упрятана в другую, но вырастает до гигантских размеров, как только добираешься до нее. Причем решение этой задачи гарантирует лишь одно — возможность решать следующую. А вот неудача означает очень неприятную вещь — конец игры. Итак, проблемы.


Начать с того, что русские до сих пор не являются нацией в строгом смысле этого слова. Или являются не полностью: процесс формирования русской нации не завершен, более того, он деформирован. Нация в строгом смысле слова есть такая форма социо-этнической организации, базовой единицей («кирпичиком») которой является индивид: нация не может состоять из племен, кланов, каст, полисов, общин — эти коллективные формы, охватывая индивида, не позволяют сформироваться нации. Не случайно нации начинают возникать в Западной Европе в XVII—XIX веках по мере разложения «первичных коллективностей». В Российской империи, где община просуществовала до начала ХХ века, условий для появления целостной русской нации не было; к тому же фокус групповой идентичности носил не этнический, а религиозный (православие) или монархический (самодержавие) характер. В таких условиях естественное состояние основной массы населения — народ(ность), тогда как небольшая часть — дворянство — превращается в квазинацию. Отмечу, что православие и монархический строй не способствуют, по крайней мере в русских условиях, развитию нации. Поэтому нынешние призывы к возрождению православия и восстановлению монархии в России бессмысленны. И дело не только в том, что обе эти формы, особенно монархия, изжили себя еще в начале ХХ века. Дело и в другом — они не способствуют, если не блокируют развитие нации. Показательно: те, кто ратует за православизацию и монархизацию России, чаще всего помалкивают по вопросу о развитии русской нации и смотрят не в будущее, а в прошлое, обрекая себя тем самым на поражение.

В СССР русская нация тоже не сложилась: во-первых, формировалась общность нового типа — советский народ; во-вторых, русско-национальное, за исключением периода конца 1930-х — начала 1950-х годов, мягко говоря, не поощрялось — по контрасту с курсом на развитие «национального сознания» во всех республиках, кроме РСФСР.

Таким образом, на данный момент русская нация как таковая до конца не сформировалась. Более того, за период с 1980-х годов в значительной степени произошел — отчасти стихийно, но в еще большей степени целенаправленно — демонтаж и народа, прежде всего советского; впрочем, психоинформационные удары наносились по советским и русским архетипам сознания одновременно. В связи с этим возникает задача, теснейшим образом связанная с созданием сильной, процветающей и независимой России и предваряющая ее. Речь идет о воссоздании жизнеспособной, полноценной русской нации и соответствующих ей форм властной, социальной, экономической и духовной организации вкупе с обеспечением ее психоисторической (смыслы и ценности), геополитической (хозяйство) безопасности в условиях надвигающегося мирового системного кризиса, который, если не случится тотальной катастрофы, может продлиться ­100—150 лет (то есть охватит XXI, а возможно, и XXII век).

Однако на пути достижения поставленной цели имеются серьезнейшие препятствия. Во-первых, это как нынешняя внутренняя среда, причем речь идет о состоянии не только власти, но и населения в целом, так и внешняя среда, враждебно настроенная к России и русским. Во-вторых, количественный аспект: невозможно создать нацию сразу из 130 млн человек — сначала должно быть создано ядро («модальный тип личности» — 7—8% населения), что отчасти затрудняет и осложняет, а отчасти облегчает и упрощает решение задачи. В-третьих, возникает вопрос о том, кто будет создателем нации. Им-то как раз и может быть только принципиально новый, отвечающий современным русским и мировым условиям ССД, который, комбинируя сетевые, институционально-иерархические и территориальные принципы организации, способен решать стратегические задачи геополитического, системно-геоисторического и цивилизационного характера. На данный момент такой субъект в РФ не просматривается. О том, как он может появиться, мы поговорим позже. Здесь и сейчас скажем о тех задачах, которые объективно стоят перед ССД, и о тех железных требованиях исторического процесса, которым он должен соответствовать, чтобы состояться, чтобы вступить в Игру, в которой можно победить. Соответствие этим задачам и требованиям и формирует ССД, определяет, оконтуривает его.

Нация и империя

Одну задачу мы зафиксировали: окончательное оформление русской нации, без этого трудно представить себе новую историческую Россию. Нации, как показывает история, создаются посредством национализма, главные орудия которого — школа и армия (именно эти институты целенаправленно разрушались в РФ).


Вопрос, однако, в том, какой национализм и что его уравновешивает, поскольку у национализма есть свои плюсы и свои минусы. Плюсы очевидны: история западных стран, где национализм трактуется весьма положительно (достаточно посмотреть английские, немецкие, французские, испанские словари), показывает, что национализм — мощнейшее орудие внутренней интеграции и внешних побед. Национальная разобщенность и слабое чувство коллективной идентичности — две серьезнейшие наши проблемы как в исторической, так и в повседневной жизни, из-за этого русские часто проигрывают внешне намного более слабым, но обладающим национальной сплоченностью этнорелигиозным, а то и этномафиозным группам, которые мощное чувство именно национальной идентичности, растворяющей все остальное, даже религию, превращает, по сути, в особые корпорации.

Однако, как говорят наши заклятые друзья англосаксы, every acquisition is a loss, and every loss is an acquisition (каждое приобретение есть потеря и каждая потеря — приобретение). Завершенный национализм часто приводит к окостенению, приближая финал развития того или иного народа. Нация завершается — оканчивает свое развитие, останавливается. Не это ли произошло с главными националистами Европы — французами, немцами и поляками? А вот у британцев нашлось нечто существенно ограничивающее национализм, компенсирующее его узкие места, выводящее за его рамки при сохранении национальной идентичности как высшей ценности (Right or wrong, my country — «Права она или нет, но это моя страна»; этот принцип — залог побед англосаксов). Это нечто — имперскость, одно из лучших средств против жесткости и крайностей национализма, не позволяющее ему превратиться в этноцентризм. Разумеется, «ненационализм» англосаксов не стоит преувеличивать, и тем не менее разница в этом плане между ними, с одной стороны, и французами, поляками и немцами — с другой, очевидна. Эта разница — в отличии имперского национализма от узкоэтнического.

Существует определенная корреляция между незавершенностью русских как нации, с одной стороны, и имперскостью дореволюционной России и квазиимперскостью (протоглобальностью) СССР. И самодержавие, и советский строй тормозили и даже деформировали развитие русской нации. Однако они же не позволяли русским закостенеть в узконациональном восприятии реальности, делали их открытыми миру; правда, часто слишком открытыми. Другое дело, что последние три сотни лет русские, неся основное бремя имперскости, непропорционально их доле в населении страны, были представлены во многих решающих сферах общества.

Действительно, русские тащили на себе основное бремя и Российской империи, и СССР, как правило, не получая за это достойного вознаграждения («победитель не получает ничего»); в верхушке был непропорционально высокий процент нерусских. Однако трагическая ирония истории заключается в том, что вне и без империи русские вообще лишаются исторических шансов. В отличие от Запада, где империя — политическая форма и не более того, в России империя есть социальная форма, и ее крушение приводит к разрыву социальной ткани и катастрофе прежде всего для русских. В связи с этим любые попытки квалифицировать имперскость как бремя, которое необходимо сбросить, создав узконациональное русское государство, следует рассматривать либо как глупость, либо как сознательное участие в одной из западных (англосаксонских, ватиканских и иных) схем, общий знаменатель которых — «ударим русским национализмом по России».

С учетом всего этого ССД должен строить новую историческую Россию как импероподобное образование, границы которого могут существенно отличаться как от царской России, так и от СССР. Кроме того, у новой исторической России должно быть не только физическое измерение, но и метафизическое — виртуальное. Речь идет о сетевом русском мире как реализации русского проекта глобализации — единство материального и виртуального. Сетевые формы, великолепно дополняя территориальные, способны развиваться и сами по себе (см. две «академии» из знаменитого пятикнижия А. Азимова). Как знать, возможно Четвертый Рим как диалектическое единство сетевого глобального русского мира и новой исторической России как макрорегиональной территории начнет строиться в виртуальной сфере, прорастая из нее как из будущего в материальное настоящее.

По форме новая историческая Россия может быть разной: имперская федерация, империя-паутина, комбинация неоорденских, неоимперских и корпоративных структур — все это уже историческая конкретика реального властного строительства, реализующегося в виде социальной (классовой, психоисторической, международной и т.п.) борьбы.

Русские, безусловно, должны превратиться в нацию, но нацию — ядро не столько национального государства (нации-государства), сколько ядро импероподобного образования. Ядровость, разумеется, должна иметь достойное вознаграждение — этносоциальное, геоисторическое, материальное; прежде всего это пропорциональная доле русских в населении представленность в решающих сферах общества (управление, экономика, финансы, духовная сфера и др.). Только так можно исправить ошибки прошлого, связанные с «бременем русского человека».

При соблюдении принципа пропорциональности имперскость не будет угнетать нацию, не позволит здоровому национализму превратиться в этнизм, удержит от крайностей. Собственно, интернационализм есть не что иное, как диалог-союз национализмов, противостоящий как космополитизму, выдающего себя за универсализм, так и различным формам этно-религиозного партикуляризма.

Наконец, имперскость может на наднациональном уровне эффективно ограничивать избыточный русский провинциальный универсализм — избыточную «всечеловечность» русских, нередко забывающих о своих интересах и жертвующих собой в пользу «человечества», которое представляет собой не что иное, как идеологический конструкт мировых Хозяев Игры, рассчитанный на простаков и действующий как психоисторическое оружие. Впрочем, конструкт этот можно и нужно обратить и против самих конструкторов, наполнив новым содержанием, но это отдельный вопрос.

Империя и свобода: «продлись, продлись очарованье»

Имперскость, однако, решая одни проблемы, создает другие. Главная из них, представляется, следующая: империи творят только свободные люди, субъекты стратегического действия. Однако, будучи созданными, империи начинают подавлять свободу и свободных (сочетание свободы и империи длится весьма недолго). Что может уравновесить, ограничить имперскость в этом плане? Определенный социально-экономический строй, доминирующая система распределения факторов производства. На что в историческом опыте может в этом плане опереться новая Россия? Здесь мы сталкиваемся с интереснейшим аспектом русской истории.


У нас не было ни феодализма, ни капитализма в строгом смысле слова, а то, что напоминало эти последние, как правило, представляло собой внешние, заимствованные формы. Последние, во-первых, из-за низкого уровня совокупного общественного, а следовательно, и прибавочного продукта требовала отчуждения у населения не только прибавочного, но часто и  необходимого продукта; результат — западнизация верхов = регресс системы в целом; классика «жанра» — пореформенная Россия и постсоветская РФ. Во-вторых, эти формы так и не смогли пустить прочные корни в русской реальности, прорасти в нее. Недаром в учебниках по поводу как феодализма, так и капитализма в России писалось: «развивался в большей степени вширь, чем вглубь». Иными словами, и тот и другой наслаивались на нечто. Это нечто было, по сути, поздневарварской/раннеклассовой основой, которая в хозяйственном, а в значительной части и социальном плане сохранилась до конца XIX в., отторгая как дворянско-петербургский, так и буржуазный строй и в то же время разлагаясь под их воздействием, и — внимание! — разлагая их. В этом плане советский коммунизм, Красный проект с его отрицанием частной собственности, классовости (то есть «питерской системы» в ее самодержавно-дворянском, а затем квазибуржуазном, по сути, антинародном варианте) негативно-диалектически стал современным (modern) выражением поздневарварской/раннеклассовой сути русской жизни в том виде, в котором она существовала в течение последнего тысячелетия. Эта классовая неоформленность, кстати, соответствует национальной не­оформленности — и наоборот.

Коммунизм, советский строй как антикапитализм был негативным по принципу конструкции строем, двойным отрицанием — самодержавия и капитализма. Социальный строй новой России должен создаваться по позитивному принципу: не антикапитализм (над ним уже и так работают Хозяева Мировой Игры, сбрасывая капитализм в качестве социальных отходов в Россию, Китай, Индию и другие страны) и даже не некапитализм («-анти» и «-не» надо отбросить), а некое положительное начало, возникающее на стыке русской традиции и мировой истории. Туманно? Да. Но развеять туман может только историческая практика, реализующаяся в виде социальной борьбы. Конкретный результат последней и определяет форму будущего общественно-политического устройства. Из кризиса «длинного XVI века» (1453—1648) Запад вышел тремя путями — французским, немецким и английским, каждый из которых определялся борьбой крестьян и сеньоров (победа, поражение, ничья) при участии короны. Конкретная форма будущего устройства России и других стран мира, да и мира в целом, будет решаться в социальных битвах XXI века.

В самом общем плане в России с ее невысоким уровнем создаваемого совокупного общественного продукта нужно общество с минимально выраженными классовыми различиями («нация-корпорация»), характеризующееся приматом общественной (государственно-корпоративной) собственности, слабо выраженной поляризацией (децильный коэффициент не более 5:1). Такой социально-экономический строй способен ограничить наступление империи на свободу индивидов, которые, кстати, могут противопоставить империи такую форму социальной организации, как корпорацию, разумеется, не в капиталистическом смысле слова.

Конечно же, «гладко было на бумаге», но это судьба всех проектов и идеалов. Совет один — киплинговский: «Умей мечтать, не став рабом мечтанья, и мыслить, мысли не обожествив». К тому же, перефразируя Ленина, писавшего о том, что не надо становиться идиотами демократии, замечу: не надо становиться идиотами имперскости, а также свободы и равенства, не говоря уже о братстве, которыми столь умело пользуются различные «братья», «дети» и прочие «родственники».


Внешний мир: диалектика дьяволектики

Отдельно среди условий деятельности русского ССД (русского — не значит, что там только русские; там может быть представлен человек любой национальности, исходящий из того, что только русские могут удержать свою естественно-историческую территорию, защитить ее от любого хищника и стать державообразующим народом на благо всех коренных народов России, или, перефразируя евразийцев, русосферы) стоит вопрос о создании благоприятной внешней среды. Кто может быть союзником ССД на мировой арене? Ответ на этот вопрос всегда был труден для России, вдвойне — для РФ, многократно — в условиях мирового кризиса, когда идет острейшая борьба всех против всех за место под солнцем послекапиталистического мира, даже если это солнце будет темным, как в некоторых версиях игры Dungeons and dragons — «Солнце лучше, чем ничто».


В самом общем плане союзником русского ССД могут быть государства, народы и группы, над которыми вот-вот должны сомкнуться волны «прогресса», запланированного Хозяевами Игры, демонтирующими капитализм в своих интересах; группы, заинтересованные в относительно эгалитарном посткапитализме, в сохранении гуманитарных и демократических достижений буржуазного общества, в продолжении существования прежде всего европейской цивилизации и белой расы, тающей буквально на глазах. Этот интерес может материализоваться в надыдеологическом союзе консерваторов и марксистов, которые в условиях кризиса обретают одного и того же противника, если не врага, и, по сути, одни и те же задачи. Консерватизм в условиях кризиса может обернуться динамичной левой стратегией, а марксизм — консервирующим наиболее демократические достижения курсом. Иными словами, IV Риму, чтобы он состоялся, нужен V Интернационал, но не только он.

В конкретном плане в условиях разворачивающейся мировой борьбы (упрощенно) между госбюрократиями и финансовым капиталом и представляющими их наднациональными структурами (реально — между наднационально-государственными кластерами неоорденского и клубного типа и старыми структурами типа Ватикана) союзником русского ССД могут неожиданно (на первый взгляд) оказаться те силы (тоже ССД), которые так или иначе заинтересованы в нынешних условиях в сильной России (союзник, противовес, нельзя исключить — контробъект нового сплочения, впоследствии подлежащий уничтожению — см. игру западных держав в 1930-е годы по накачиванию Третьего рейха); я уже не говорю о скрытых ССД и ССД-реликтах прошлого, которые в условиях кризиса вынуждены будут выбраться на поверхность, выйти из тени и искать себе тактических союзников. Разумеется, все это похоже на союз с дьяволом, но такова диалектика.
источник

НАЧАЛО

This account has disabled anonymous posting.
If you don't have an account you can create one now.
HTML doesn't work in the subject.
More info about formatting

Profile

maximus67: (Default)
maximus67

September 2013

S M T W T F S
123456 7
891011121314
15161718192021
22232425262728
2930     

Most Popular Tags

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Jul. 16th, 2025 09:06 pm
Powered by Dreamwidth Studios